Когда искусство становится частью ландшафта. Часть III
Кураторы: Светлана Марич, Анна Зайцева Первая часть проекта открылась в июне 2018 года в Палермо, в археологическом музее Антонио Салинаса, в рамках параллельной программы Manifesta 2018. Евгений Антуфьев поставил амбициозную задачу — построить диалог с уникальными экспонатами старейшего музея Сицилии. Результат превзошел ожидания. Выставка имела оглушительный успех и стала важнейшим событием Manifesta 2018 в Палермо. Вторая часть проекта открылась в начале октября в Москве — в филиале Российской академии художеств Музее-мастерской С. Т. Коненкова. На этот раз Евгений Антуфьев строил диалог с классиком советского искусства. Глубокая рефлексия над творчеством Сергея Коненкова позволила молодому современному художнику создать актуальный контекст восприятия работ скульптора.
Диалог с Краснопевцевым задумывался Евгением Антуфьевым уже несколько лет назад. Классик советского неофициального искусства — Дмитрий Краснопевцев, чьи работы уже при жизни художника покупались уважаемыми советскими коллекционерами, среди которых был Святослав Рихтер, обожавший творчество Краснопевцева, и организовывавший у себя первые квартирные выставки художника, практически всю свою жизнь работал в жанре натюрморта. Точный перевод этого слова — мертвая натура. Краснопевцев оставил после себя дневники, полные философских рассуждений о роли архетипических форм в мировой культуре, о жизни и смерти, фундаментальных проблемах человеческого бытия и искусства. Эти дневники бережно и с любовью цитирует на выставке Евгений Антуфьев.
Вступая в диалог с творчеством Дмитрия Краснопевцева, чьи произведения сегодня заняли прочное место в музейных и частных собраниях, Евгений Антуфьев создает собственный художественный мир: скульптуру из бронзы, дерева, керамики, фотографии и фантастическую пространственную инсталляцию, в которую вживляются работы Краснопевцева. Художники, разговаривающие на разных пластических языках, сформировавшиеся в разных социокультурных контекстах, затрагивают в своем творчестве общие темы. Оба заворожены искусством древних народов, темой смерти, той тоской и меланхолией, которую таит в себе время. «Умершие народы, мертвые города, звезды, деревья, дома, языки, боги, религии, книги, умерший жемчуг и бирюза, мертвые души, мертвое море, мертвый переулок...», — записывает в дневник Дмитрий Краснопевцев.
Излюбленные мотивы и символы Дмитрия Краснопевцева — вазы и ножи, чаши и маски, раковины и минералы — близки Евгению Антуфьеву. Они появляются и в его предыдущих выставочных проектах. В новых работах, созданных для выставки в МАММ, особенно пронзительно артикулируется интерес Евгения Антуфьева к анализу истоков искусства, когда оно было частью сакрального обряда. Интерес самого Антуфьева к археологическим исследованиям, к работе с материалами, наиболее устойчивыми к воздействию времени (бронза, кость, минералы) резонирует с творчеством Дмитрия Краснопевцева, которому присущи обостренное восприятие времени и ощущение мимолетности жизни.
Натюрморты Краснопевцева никогда не преследуют миметических задач; застывшие, мертвые формы у этого художника всегда имеют экзистенциальную глубину. «Натюрморты Краснопевцева — это не просто наборы предметов, а ландшафты, подобные лунным, где объекты таят в себе нечто большее, чем просто свое отображение. Все его вазы до краев наполнены грустью. Предметы застыли в хрупком равновесии, образуя отдельные вселенные», — пишет Евгений Антуфьев. Интересно, что мастерские Антуфьева и Краснопевцева очень похожи: засушенные цветы, книги, минералы, черепа и древности. «Когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда», — писала Анна Ахматова. Наполнение мастерской художника, его творческой «кухни» не бывает случайным. Два художника из разного времени, каждый сквозь призму собственного мировосприятия, обращались к одним и тем же архетипам, лежащим в основе искусства и мировой культуры.
